Светлое озеро бросило лесу
Алые отблески дикой зари.
Вечность спросила: «Что это значит?»
Чёрные тени кричали: «Смотри!
Утренней лилии снится рассвет,
Крик лебединый подарит ответ».

Астрами носится в воздухе осень…
Небо во сне выдыхает туманно
Нежности имя, ревности имя –
– Анна.

Мы маски надели и роли играем,
От сейфов души мы пароли теряем.
Ключи унесла воробьиная стая,
А ветер рвёт солнце и плачет, играя.
А ветер в душе, как голубка, тоскует,
То бьёт, то кричит, то любовно воркует.
Замри, не дыши, боль сожми – улыбайся!!
Мгновениям нежности не поддавайся!
Вот маски. Вот роли. Вот сцена. Вот скрипка.
Вот шпага твоя и проклятье – улыбка.

Сидела у озера дева,
А ветер подолом играл,
Материю нежную платья
Поглаживал, трогал, ласкал.

Мечтала у озера дева,
Вся трепет, вся май, вся весна.
И синее платье надела,
Предчувствием счастья полна.

А ветер творил вокруг сказку:
Взбил в небе коктейль облаков,
Наигрывал деве напевы
Нежнее и трепетней слов.

Грустила у озера дева,
Вся осень, вся холод и снег...
Любимый забыл, не приехал!
И время замедлило бег.

А ветер томился и плакал:
«Услышь меня, дева, молю!
Ты нежность и встреча, ты радость!
Люблю тебя, счастье, люблю!»

Спустилось на берег молчанье,
Ведь все преходяще на свете.
Лишь Ангел, задумавшись, вывел:
История «Дева и ветер»...

Пой, палеская ластаўка, пой!
Пой пра зоркi i зiму, кветкi i лета!
Дабрыня і спагада – поруч з табой,
Думка споведдзю сэрца сагрэта.

Юнак браў дзяўчыну пад словы твае,
I вершам тваiм бласлаўляла нас мацi,
Твая калыханка, як час настае,
Плыве у начы над калыскай дзiцяцi.

Нядоўгiя годы птушцы Палесся
Адмераў Гасподзь наш – цi скупа, цi шчыра?
Як стрэлы, нясуцца радкi з паднябесся,
Iх след на скрыжалях запiсаны мiру.

Жэнечка, Жэня! Паэтка ад Бога!
Ты рана пазнала з Радзiмай расстанне!
Сцелецца лёгка ў аблоках дарога,
Прымi наш паклон, як ў каханнi прызнанне.

Капли-холерики мчатся по лужам,
Никто в этом мире друг другу не нужен.
Дождь-меланхолик стучится в стекло,
Рыдает и стонет людям назло.
Но...

В автобусе девочка маме сказала:
"Мам, посмотри, что я нарисовала!"
К стеклу потянулась крошки ладошка,
На влажном стекле появилось окошко.
А там...

Сангвиник-фонарь зевнул и проснулся,
Дождинкой умылся, домам улыбнулся,
Раскланялся: "Сегодня дождь для Вас
На скрипке исполняет Венский вальс!"

Мир наш, печальный, и хрупкий, и звонкий –
Счастливая сказка глазами ребёнка.
Недаром Тот, добрый, за всех нас в ответе,
Завет нам оставил:
Будьте как дети.

Ночь убралась гирляндой фонарей
И платье цвета сумрака надела.
Лаская слух восточных королей,
В устах её мелодия звенела.

Наряд чудесный ей собрали сны:
Вуаль Верлена и шелка от Блока,
На мрамор скул, что от стыда бледны,
Нанёс налёт порочности Набоков.

И мрак очей прогнал бы счастье прочь,
Но в лотоса цветке любовь проснулась
В тот самый миг, когда царица-ночь
Травы хрустальной туфелькой коснулась.

Растаяло виденье в серой мгле,
Как строчки недопетого припева.
Исчезла дева-ночь­ – а на Земле
Стояла, в зеркало любуясь, Ева.

Если бы Истина родилась во Вселенной,
Она издала бы крик не изумления, но гнева.
Искажённая масса лиц человеческих
Вмиг уничтожила бы трель колыбельного напева.

Если бы Истина жила во Вселенной,
Утро и вечер лишь только лила бы горькие слёзы,
Видя пошлость суеты человеческой,
Слушая порочности и страха грязные угрозы.

Если бы Истина умерла во Вселенной,
Отторгнув всё, чему людская научила природа,
Венец и трон вечный среди звезд обрела бы,
Счастьем надышавшись, получила бы имя – Свобода.

Я хотела написать о времени,
Полном терпкости и соли.
Но мадам Бовари в летней шляпке
Позвала прогуляться к морю.

Я хотела говорить о времени,
Наполненном пеплом лета.
Но Алиса и Кролик, играя,
Рассыпали бусинки света.

Я хотела рассказать о времени,
О тьме, листьях и осени...
Но горько Офелия плакала:
«Бросили, бросили, бросили!...»

Тут открылось мне вдруг, что Вселенная
За каждой скрыта страницей!
И смеялось тихонечко Время,
Попивая кофе с корицей.

Малиновые снега
Тихонько осели в мозгах.
И курит со скрипом тень
В бессмысленный серенький день.
По нервам текут облака
Опалового молока.
В синих цветах сирени
Коды штампует время.
Как при́нять обычный миг,
Звенящий отторгнуть крик,
Застывший цветуще-пьяно
В слепой душе наркомана?

Бархат – тёплая нежность ладоней рук любимых.
Атлас – пронзительно-кислый привкус листвы осенней.
Ситец – шероховатость листа лопуха у дороги.
Швеи – волшебницы-феи –
Ловят обрывки эмоций,
Шьют золотистые платья,
Кукол-людей наряжают...

Я говорю тебе слова.
Они летят легко и быстро.
Я говорю тебе слова
Из жизни блещущей артиста.

Всегда слова, слова, слова…
И дождь ударами по стёклам.
Я звук – не образ –
Только помни,
Не забывай мои слова.

Кружыць паветра пялёсткi-сняжынкi,
Кружыць завея думкi мае.
Вас няма побач. На вулiцы вечар
І хваля чакання мне спаць не дае.

Пачуйце мой голас ў заметнi зiмовай,
Пабачце мой твар сярод зорак ў начы,
Адчуйце, як з кожнай хвiлiнай новай
Каханнем п’янее паветра…Маўчы!

Маўчы, не кажы мне нiчога.
Луна паглядае ў акно,
Расце ў тваiм сэрцы трывога
I сёння мы з ёй заадно.

Зiхоткаю белаю птушкай
Ў далонi твае упаду
I ўзмахам крыла над падушкай
Я сон ад цябе адвяду.

Да шчасця адчынiцца дзверца –
Вунь зоркi, мы дойдзем да iх!
Бы ружа, раскрылася сэрца
Ў пяшчотнасцi вуснаў тваiх.

Назаўтра сустрэлiся зранку…
О, Божа, як сорамна мне
За гэтую неспадзяванку,
За гэты парыў пры луне.

Ды раптам злавiла твой позiрк:
Рамэо Джульетту знайшоў!
Нарэшце, мой любы. Кахаю.
Ты глянуў – дай мiма прайшоў.

I я пасмiхнулася прыкра:
Надзьмуты, бы фiлiн ў начы.
Сляпы и глухi ты, каханы.
Ўсё скончана, сэрца. Маўчы.

Плыла луна. Восток томился,
Окован цепью ночи – мглой.
Но вот он солнцем разродился,
Поплыл вверх занавес... Постой!

Постой, луна, постой, печальная,
Не кутайся так зябко в шаль!
Пусть ветер ивам на прощание
Растреплет локонов вуаль...

Ночь, подожди! Мы не успели
Собрать в лесу любви цветы!
Мы танго станцевать хотели
И выпить с озером "на ты"...

Замрите, звёзды, на мгновенье!
Мы ночь не выпили сполна!
Но поднят занавес – и сцена
Огнём дневным озарена!..

Как лебеди с крылом подбитым –
И молчаливы, и горды –
Мы снова слушали аккорды
Неразрешимой суеты.

Огромный серый пепельный мир
Мешает сознания яркие краски.
Огромный серый, как пепел, мир
Рисует сознанию чудные сказки.

Вон за холмом великана ладонь,
И Золушка вальс на ней с Принцем танцует.
Песенку ветра сирена прядет,
И отзвук её то манит, то чарует.

Капли рифмуются с ритмом шагов,
Как будто русалки в ветвях дуба плачут.
Молчанье сломав болотных долин,
Охотники – дикие призраки – скачут.

Видений кошмар уже настигал,
И сердцу хотелось лететь от испуга,
Но вспыхнул внезапно свет фонаря
Как теплое «Здравствуй!», посланье от друга.

Ясно и нежно стало вокруг,
Как в замке хрустальном, где день спит вчерашний.
Пепельно-серый огромный мир
Свернулся клубком, как котёнок домашний.

Ты письмо моё, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Анна Ахматова

Мой хороший, мой милый, мой нежный,
Не читай этих строк от души.
Мой хороший, мой нежный, мой милый,
Никогда ни о чём не пиши.

Расскажи, как лепечет ненастье,
Когда тучи на небе поют;
Расскажи, где недолгое счастье
Свой печальный находит приют.

Этот голос хрустальные звуки
Мне роняет в глубины души...
Напиши мне письмо, мой хороший,
Нежный мой, обо всём напиши.

Он уходил. Она молчала.
Эдуард Асадов

Позови с собой, позови!
Попроси, уходя, оглянуться!
Ведь, испуганный до крови́,
Я смогу – вдруг смогу?! – не вернуться!...

В сердце спрячь, от горя укрой,
И укутай, как пледом, любовью!
Тихо песню о нежности спой,
Возьми за руку, сядь к изголовью.

Удержи меня, удержи!
Не позволь непоправному сбыться!
Про мечту и весну расскажи,
Теплотой твоих губ дай напиться!...

И смогу уберечь тогда
Я тебя от беды и печали!
Чтоб вспомнить смогли сквозь года,
Как детей в колыбели качали.

Блестят алмазами глаза вечерних сов
И нежно сумрак перьями ласкает.
Тревожно дышит небо серостью домов,
Вдыхая счастье, ревность выдыхает.

Любовь не гаснет, не умрёт мечта —
Вдвоём они надежду согревают!
Но даже если грянет пустота,
Откройте дверь: пусть совы прилетают!

Коснись рукой фиалкового сна,
Разгладь все складки.
День сквозь фрамугу бледного окна –
Вспять без оглядки.

Натри хрусталь мечты фланелью мглы –
Душа в порядке.
Луна и тень на кончике иглы
Играют в прятки.

Пусти чай нежности по венам роз –
Дыханье сладко.
На скрипке сердца ритм мотив без слёз
Играет гладко.

И тот киношный ветер перемен
Умчит прочь горе.
Взбегает страсть по лестнице измен –
Навстречу море.

Фонтаны цветными бьют лепестками.
Всё те же «нельзя» пролегли между нами.
Всё те же «нельзя» – и это так больно!
И в звуках фонтана я слышу невольно:
«Довольно! Довольно! Довольно!»

Нас разделяют не горы и ве́тры,
Меж нас не простёрты судьбы километры,
Меж нас не вилось тропинками горе,
Но горные ветры мне шепчут у моря:
«Сдайся, не споря! Сдайся, не споря!»

Земля нарядилась в белое платье,
Мы сами порвали единства объятье,
Мы сами не вняли мольбе «Отдайся!»,
Из снега и льда не сложил Кай: «Сражайся!»...
Значит, довольно. Не спорь. Сдавайся.

Пёстренькая спинка выгнулась дугой,
Озорная лапка изящно потянулась,
Вытянулся хвостик белою стрелой,
Хитренькая мордочка сразу же проснулась.

Из-под одеяла показались ушки.
Ротик в ожидании так заулыбался!
И у лучшей в мире плюшевой игрушки
Носик розовый в гармошечку собрался:
– Апчхи-и!!!